"Посвятительную" сущность контр-традиции Генон называл "контр-инициацией". Она способна пародировать всю внешнюю атрибутику подлинной инициации, и даже то духовное влияние, которое посредством ее передается, однако, конечно, без эффекта, что достигается в ее результате. Контр-инициация способна вести лишь к тем или иным совершенно иллюзорным, субтильно- экстатическим состояниям без подлинной духовной и интеллектуальной реализации. Однако, к концу цикла, при нарастающей утрате секрета традиционной инициации, она все более подменяется и даже вытесняется именно контр-инициатическими явлениями.
В чем же состоит исток контр-инициации? В тех самых психических осадках разложившихся и деградировавших традиционных форм, которые уже не обладают духом, но сохраняют механическую способность воспроизводить те или иные ритуальные действия. Живые и более молодые традиции вполне могут избежать "заражения" этим контр-инициатическим тленом, пока они полноценно используют собственный инициатический потенциал, воссоединяющий их с единым духовным Истоком. Но и эти традиции, согласно неумолимому циклическому закону, также проходят анти-традиционную стадию, связанную с нарастанием антидуховных, материалистических, атеистических и подобных им заблуждений. И, в конечном итоге, в них самих разворачиваются контр-традиционные процессы, в которых субтильные элементы низшего психизма одерживают верх над элементами духовными и интеллектуальными, причем максимально мимикрируя под них.
В период, наиболее приближенный к непосредственному концу цикла, эти контр-традиционные процессы в разных традициях могут "попасть в резонанс" как друг с другом, так и с осадками прежних, уже давно разложившихся традиционных форм. В этой ситуации совпадают и все контр-инициатические факторы каждой из них. При этом даже создается иллюзия "реставрации единой Традиции", ввиду уже упомянутого тотального внешнего подобия Традиции и контр-традиции. И в конечном итоге, при окончательной утрате подлинной инициации, именно эта "интегральная контр-инициация" предстает вообще как единственно возможная.
Однако, существует ясный метафизический критерий для различения в этой двойственности, один из элементов которой, хотя и является реальным, но существует в непроявленном, виртуальном состоянии, а другой, будучи в сущности иллюзорным, напротив, все более наглядно воплощается в мировых событиях. Подлинная инициация ориентирована на освобождение адепта от потока преходящих форм. И в сущности, она сама является не более, чем лишь средством, инструментом для подобного освобождения. Что же касается контр-инициации, то ее сущность прямо противоположна - она строится именно на подчинении адепта самой себе, и не как средству, а как самоцели. Это объясняется тем, что контр-инициация принципиально не знает никакого пути вне себя, хотя, конечно, и может создавать иллюзию этого пути, погружая адепта все глубже и глубже в пучины низшего психизма, замещая подлинную, эффективную духовную реализацию всевозможными "измененными состояниями сознания", ничего общего с ней не имеющими.
Конечно, в традиционной инициации фактор подчинения (послушания) играет весьма важную роль - он необходим для того, чтобы посвятительный путь был открыт лишь для духовно подготовленных и компетентных адептов, которые только и могут адекватно его реализовать. Но, во всяком случае, роль этого подчинения всегда служебна, и никогда не абсолютизируется, как это происходит в случае контр-инициации. Последняя же, оперируя возможностями сферы низшего психизма, напротив, стремится сделать все возможное для того, чтобы именно "закабалить" адепта, поставить его себе на службу, вместо того, чтобы указать ему путь духовного восхождения.
Таким образом, в последний период цикла происходит даже "абсолютизация" самой инициации, когда возникает иллюзия "духовного авторитета" тех персон, которые сами находятся в жестких контр-инициатических рамках. Подобно точке начала цикла, когда традиционная инициация существовала в своей открытой, ясной и очевидной сущности (теофания Золотого Века), в конце цикла, когда происходит пародия на эту теофанию, "пародирующий" персонаж также воплощает в себе чисто инициатическую природу. Такое положение дел можно выразить в образе камня, катящегося с горы. Если ее вершина означала исток цикла, связанный с прямой, традиционной и полноценной инициатической реализацией, то в процессе циклического нисхождения ("падения камня"), подлинная инициация предается забвению, а "камень" неуклонно падает в "бездну", где его вновь, в конце концов, ожидает остановка ("инициатическая реальность"), хотя уже и донельзя отдаленная от изначальной.
Именно здесь и господствует та "инициация", в которой главным является подчинение (гравитационный закон), а не освобождение, как то было на вершине горы, символизирующей во многих традициях непосредственное богообщение. И во власть этой контр-инициации с неизбежностью попадают все те адепты, которые уверены в "освободительной" роли любого инициатического опыта. И, не обладая знанием о подлинной, преодолевающей природе традиционной инициации, не ориентируясь на перспективу отождествления с чистым преодолением, а стремясь достичь лишь тех или иных, зачастую совершенно иллюзорных, "высших состояний", они попадают никуда иначе, кроме "концентрационной вселенной" духа, в которой обречены на тотальное подчинение сменяющимся фантомам и их бессмысленной войне за первенство.