Классическим здесь выглядит пример из зороастийской мифологии, где Бог-Отец Зерван, олицетворяющий собой саму вечность, пообещал власть над миром тому из своих Сыновей, который родится первым. Первым должен был родиться Ормузд,"добрый бог", но он поделился своим знанием с Ахриманом, воплощением "злого" начала, и тот преждевременно вышел на свет и назвал себя Ормуздом. И Зервану ничего не оставалось, кроме того, чтобы вручить власть Ахриману, но через девять тысяч лет должен воцариться подлинный Ормузд и исправить содеянное духом зла.
Интересно, что в иудаистской традиции примерно та же самая картина нашла совсем другую трактовку. В ней у Исаака и Ревекки также рождаются два сына, но Иаков выходит из чрева матери, схватившись за пяту (откуда, кстати, этимология его имени) Исава, и впоследствии при помощи матери обманным путем становится преемником отца - именно от него и ведут свое начало двенадцать колен Израиля. Вообще, мотив подобной подмены довольно распространен в этой традиции - так демону Асмодею в ней удается занять место царя Соломона, приняв его облик. Но впоследствии его распознают по нарушению определенных ритуальных правил. Кстати, эзотерический смысл данной притчи состоит еще и в том, что этим, собственно, был наказан сам Соломон - за то, что излишне возгордился своей властью над духами.
В дуалистических мифах часто главную роль играют именно эти существа - духи, символизирующие собой тонкую природу этически противоположных сил - "добрых" и "злых". При этом, однако, в более древних традициях этот дуализм в конечном итоге снимается вмешательством высшей божественной силы. Так, согласно индуистской мифологии однажды Хираньякашипу, царь асуров (демонических духов), захватил власть над всей трилокой (небом, тонким миром и землей), подчинил себе богов (дева) и поселился во дворце Индры на небе. Возмездие последовало с неизбежностью - его растерзал "всепроникающий" Вишну, явившийся в виде Нарасинхи - получеловека-полульва, который был его четвертым аватарой.
Однако, в отличие от индуистской традиции, в древнеперсидской эта пара переворачивается - там, с небольшим фонетическим изменением "добрые" духи именуются ахурами, а "злые" - дэвами. (Причем происходит редукция самих богов до духов, тогда как в Индуизме духи служат лишь одной из возможностей богопроявления. Тем самым окончательно торжествует дуализм, нашедший свое ярчайшее отражение в манихействе, появившемся, как известно, именно в Персии.) Причина этого состоит в том, что в наиболее раннюю эпоху индоиранской общности дева считались покровителями индоариев, а ахуры - иранцев. Но поскольку индоарийская традиция является более древней, и даже напрямую восходящей вообще к изначальному мифологическому времени Золотого Века, "гиперборейской эпохе" (1), то поэтому ее влияние на другие азиатские народы оказалось в конечном итоге сильнее. Даже представленные демонически посредством персидской традиции дэвы оказываются в мифологиях других народов не столь уж однозначно демоническими, "злыми" персонажами. Так, у таджиков Дэви Сафед из дэвов является покровительницей прях; в армянских мифах дэвы иногда вступают в дружбу с героями, помогают им в подвигах; в грузинских мифах матери дэвов дают приют пришельцам и охраняют их от своих сыновей; в узбекско- хорезмских мифах дэвы - строители многих крепостей и городов. И это все при том, что никто полностью не отрицает их "злой" миссии, а она даже подтверждается превосходящим количеством обратных примеров. Но все же якобы "неснимаемый" этический дуализм здесь во многом преодолен.
В дуалистических мифах часто присутствует особый персонаж, именуемый трикстером. Трикстер является демоническим, но в то же время - комическим двойником божественного или героического персонажа. Так, в древнескандинавской традиции трикстером верховного божества - Одина - выступает Локи. Роль этого игривого божка крайне неоднозначна - он то препятствует богам в их свершениях, то, напротив, помогает им (и подчас оказывается главным помощником!) в их борьбе с хтоническими силами - в основном титаническими великанами. Так, он помогает богу Тору вернуть его священный атрибут - молот Мьелльнир, похищенный великаном Трюмом. А когда боги (асы) решают возвести свою небесную обитель (Асгард) и нанимают для этой цели одного из великанов, тот просит такую непомерную плату (Солнце, Луну и богиню Фрейю), что только Локи оказывается способным своей хитростью (обратившись в кобылицу) отвлечь великанского коня и сделать так, чтобы алчный титан не успел в срок. Но все же именно трикстер Локи является главной причиной гибели юного бога Бальдра, сына Одина и персонажа, соответствующего Христу в германо- скандинавской мифологии, а в эсхатологической битве Рагнарек он сражается против богов на стороне демонов.
Любопытно, что в наиболее древних мифах трикстер часто отождествляется с Демиургом, и наоборот. Мирча Элиаде отметил именно такой миф у калифорнийского индейского племени помо. Бог в предании этого племени выше и вне космогонии, а непосредственный космогонический процесс осуществляет трикстер Койот, который делает людей из птичьего пуха. Но появившиеся люди начинают смеяться над ним, он злится, устраивает пожар, затем наводнение и творит второе человечество, которое вновь смеется над ним, и Койот угрожает новой катастрофой. Но люди, хотя и обречены на тяжелые испытания, по-прежнему не принимают его всерьез. Здесь, пожалуй, нашла свое отражение одна из самых ранних традиций человечества, не допускающая никаких непрошеных "посредников" между Богом, отождествляемым с самим Абсолютом, и людьми, и, вместе с тем, не отдаляющая людей от Абсолюта, но напротив - за счет факта игнорирования ими любых, даже материально создающих их (!) "творцов" - только сближающая, демонстрирующая проявление в человечестве подлинно божественного начала.
Однако, весьма любопытно, что в относительно поздних традициях чертами трикстера начинают наделяться именно божественно-героические персонажи. Таков Элегба в мифах африканского племени йоруба - мужское, фаллическое божество и установитель инициатических ритуалов, который впоследствии демонизируется, воспринимается как трикстер и даже - как персонификация зла. А в мифах некоторых народностей героя-покровителя людей и главного трикстера вообще зовут одинаково - таковы Ди'а у самоедов, Дяйку у нганасан, Иолофат у микронезийцев, Ича у селькупов и т.д. Причем показательно, что в последнем случае данный персонаж эзотерически, ритуально и в контексте ранней космогонической мифологии воспринимается как явное божество, и только в позднем фольклоре обретает черты трикстера. Что же касается гораздо более ранних традиций, то там, как правило, подобное смешение не допускается. А трикстерические персонажи всегда имеют явное отличие от божественных, хотя и могут на короткое время завладеть их миссией. Так, в китайской мифологии мыши-оборотни принимают облик государя, государыни и даже Бао-гуна - величайшего неподкупного судьи. И эту негативную ситуацию разрешает только вмешательство верховного даосского божества Юй-Ди.
Дуалистические мифы являются довольно поздними по сравнению с мифологией Золотого Века, в которой дуализм никогда не обретал принципиального значения. Весьма известен, к примеру, мифологический архетип того, как боги разрешают исход соперничества героев. "Неснимаемый" же мифологический дуализм, получивший впоследствии свои религиозные версии, мог появиться лишь с забвением о метафизическом Принципе синтеза, не говоря уже о принципиально недвойственном Абсолюте. Однако, сами эти мифы достаточно адекватно отразили спиритуальную природу циклического нисхождения - от Традиции к контр-традиции, извращающей и ограничивающей метафизическое мировоззрение.
Известный исследователь феномена игры и сущности трикстера Йохан Хейзинга писал так: "Плутующий игрок... не портит игры. Он делает вид, что соблюдает правила, играет вместе со всеми, покуда его не ловят на плутовстве." Но что "соблюдать", если этими правилами со временем становится само плутовство?