ДУХОВНАЯ СУВЕРЕННОСТЬ

Духовная суверенность страны, народа, культуры - это вера в себя, в свои принципы, желание стоять на собственных ногах, думать собственной головой, опираться на собственный разум. Противоположное этому состояние - духовное холопство, отсутствие такой веры, страх свободы и самостоятельности, желание жить чужим умом, готовность отречься от себя, от своей воли, от своей культуры, от своего разума. Духовная суверенность - это правильное отношение к своему и к чужому. Ее не нужно путать с изоляционизмом, шовинизмом и ксенофобией - наоборот, именно для того она и нужна, чтобы безопасно жить в окружении других культур. С чужой культурой возможны два типа отношений: когда мы владеем ею - и когда она владеет нами; когда мы ставим ее себе на пользу - или когда она использует нас. Только когда есть духовная суверенность, мы можем без опаски отовсюду брать чужое и встраивать в свой культурный проект, - а когда ее нет, происходит обратное: чужое берет нас и встраивает в свои проекты. Сейчас происходит именно последнее. 

Вот уже триста лет Россия, как целое, лишена духовной суверенности, и потому любое дуновение извне сбивает ее с толку и заставляет поступать себе во вред. И западничество XIX века, и последующее массовое обращение в марксизм, и повальная мутация последнего десятилетия, - это ведь не просто заимствование отдельных идей и концепций (само по себе нормальное и естественное), а самый настоящий кризис веры, когда люди с потрохами от всего отрекались и принимали новый символ веры. Если быть точнее, это все потому и случилось, что настоящей веры не было, не было духовной самостоятельности и свободы, а было только сплошное духовное холопство, которое каждый раз рядилось в новые одежды. 

Погружаться в это холопство Россия начала с XVII века. Верхушкой страны был взят курс на автократические методы управления, на бюрократизацию и милитаризацию страны, на подавление малейших проявлений общественной и личностной самостоятельности. В середине того столетия произошло сворачивание земских соборов, земского самоуправления на местах, окончательное закрепление крепостного права, началась "реформа" церкви, сломавшая ей хребет и полностью подчинившая народную жизнь государственной машине. Духовная суверенность страны невозможна без духовно самостоятельных людей, без широкого пространства для свободы и личной инициативы. Тогдашние правители России решили этим пожертвовать, думая, что так скорее можно будет усилить сплоченность и материальную мощь государства. Они не понимали, что без духовной суверенности военная мощь мало что значит, - подует ветерок, и, если нет этой опоры, все развалится изнутри. Три с половиной столетия правители России заставляли забыть ее обо всем, кроме укрепления материальной мощи, - они отвоевывали новые территории, ввязывались во всевозможные международные конфликты, заботились о союзниках на другом конце света, - и вот, все рухнуло за один день, Россия снова отброшена к границам середины XVII века. Духовную деградацию страны нельзя возместить ничем, никакими внешними успехами, потому что она уничтожит все эти внешние успехи. 

Поворотный момент в установлении у нас духовного холопства - это середина и вторая половина XVII века. Идеологическим оформлением этого поворота была инспирированная Романовыми церковная реформа и последовавшая за ней "борьба с расколом". Правительство, чтобы поставить народ под свой идеологический контроль, вытравить из него духовную самостоятельность и волю к самобытной жизни, решило уничтожить православную церковь. Церковь в то время была не просто религиозным учреждением, но жизненным центром общества. Этот очаг народного самосознания власть воспринимала как угрозу, ибо люди искренние и самостоятельные в вопросах веры и на власть будут смотреть с той же искренностью и принципиальностью. Церковный раскол был спровоцирован затем, чтобы выявить и уничтожить всех принципиальных и действительно преданных православию людей. Символично, что сам патриарх Никон, формальный виновник реформы, впоследствии от нее отрекся - но было уже поздно. Когда наиболее стойкие православные люди были истреблены и изгнаны, а остальная церковь напугана и унижена, тогда уже можно было безбоязненно делать с ней все, что угодно: отменить патриаршество, лишить церковь хозяйственной самостоятельности, отобрать у нее имущество, поставить ее под полный государственный контроль, превратить православие в придаток государственной машины, в аналог бездушного советского агитпропа. В результате к 1917 году доверие народа к церкви было подорвано, по всей Руси распространились атеизм и нигилизм. 

Никоновская реформа, подавившая в церкви самобытную духовную жизнь, и последующая реформа Петра, отменившая патриаршество, были по сути вариантом европейской "реформации сверху", подобно той, что была проведена в Англии Генрихом VIII. Целью этой реформы было искоренить самостоятельность церкви, уничтожить возможный очаг идеологической фронды. Романовская реформация была покруче многих западноевропейских. По сути, в XVIII веке, с отменой патриаршества, русская церковь вообще была уничтожена и заменена гражданским министерством, которым часто руководили даже не православные, а представители других религий, смертельные враги православия и Христа. Это надругательство затронуло не только высшую церковную иерархию, но дошло до самых низов, - была отменена тайна исповеди, а священники фактически превратились в чиновников полицейского ведомства. Это было чудовищным и циничным глумлением над самим духом православия, по сравнению с которым все пытки и издевательства революции, обрушившиеся на церковь, это просто капля в море. Если в 20-е и 30-е годы XX века мы имели церковь гонимую и страдающую, то весь двухсотлетний промежуток без патриарха Россия вообще не имела православной церкви, это был сатанинский морок, чтобы обманывать русский народ. Этим как раз и объясняется то величайшее равнодушие к церкви, которое проявил народ во время революции. Прежде, чем вернуть себе прежнее достоинство, церковь должна была пострадать и избавиться от последствий духовного рабства. 

Правление Романовых было настоящим бедствием для страны: уничтожение церкви, усиление крепостного права, искоренение национальной культуры, активное внедрение всякой иноземщины. Народ сознательно превращали в рабов, в бессловесное быдло. В то время как западные идеи и доктрины лились через границу широким потоком, развитию собственного мышления были поставлены искусственные преграды, автохтонная духовная жизнь преследовалась и подавлялась. Сейчас это может показаться парадоксом, но в XVIII - XIX веках именно в области православной теологии и национальной философии цензура лютовала больше всего. В то время как нигилисты, социалисты, либералы и другие вульгарные западники наполняли Россию своими книгами, журналами и листовками, в церкви независимая мысль вообще была сведена к нулю, а славянофилы оставались в опале и изоляции. Серьезные философские журналы, славянофильские и западнические, закрывались, основатели национальной философии подвергались гонениям, их книги запрещались к публикации (жертвами такой политики были Чаадаев, Хомяков, Достоевский). В области национального и православного мышления насаждалась казенщина и примитивное мракобесие, которое стимулировало экспансию западных идей, причем в их наиболее примитивной форме (серьезные западники, вроде Чаадаева, были не столько оппонентами, сколько естественным дополнением славянофилов). Собственно русских мыслителей власть считала конкурентами официальной государственной идеологии. Правительство боялось пробуждения народного самосознания в любой форме и вместо того, чтобы ободрять, укреплять ростки самобытного мышления, наоборот, старалось их затаптывать и выкорчевывать. Симптоматично, например, что преследованиями старообрядцев занимался даже Александр II, которого обычно считают "просвещенным" и "либеральным" правителем, - именно он нанес завершающий удар и окончательно уничтожил Выгорецию, светоч древнего православия на русском Севере. Вместо того, чтобы как следует ловить революционеров, его жандармы издевались над безобидными старцами и старушками, переписывавшими в глухом таежном уголке священные книги. И после этого Романовых называют "русскими царями"! 

Возвратимся к истории церковного раскола, которую обычно затемняют либо истолковывают поверхностно. Для нас в старообрядческом движении существенна не догматическая сторона, которую обычно выпячивают на первый план, а именно духовная суверенность, которая в высшей степени была свойственна этим людям. Непонимание этого иногда доходит до комизма: скажем, Чаадаев в одном из своих "Философических писем" обвиняет староверов в мелочном буквализме, а потом тут же сетует, что Россия лишена духовной самостоятельности, - как будто они шли на смерть за что-то другое, а не за право на эту самостоятельность. Говорить, что старообрядцы - это фанатики-буквоеды, которые сжигали себя из-за "сугубой аллилуйи", это все равно, что о миллионах солдат, павших в Великой Отечественной, говорить, будто это сплошь партийные фанатики, которые умирали за Маркса и "Коммунистический манифест". 

Люди ведь умирали не за разночтения в книгах или за двоеперстие, а именно за духовную самостоятельность России. Спор шел вот о чем: имеет ли право Россия, русская церковь на эту самостоятельность, имеют ли право русские люди - не государство, не умный дядя из правительства, - а сами русские люди имеют ли право решать, что верно, а что нет, что хорошо для России, а что - плохо, или такого права у них нет, или они рабы, быдло, которое должно смотреть в рот любому умнику, который появляется неизвестно откуда и начинает учить, что им любить, а что - ненавидеть, что для них добро, а что - зло. Вот о чем шел вопрос, вот за что умирали старообрядцы, вот почему несколько лет горстка соловецких монахов вела войну с огромным царским войском, пока не полегли все до последнего. Они были не быдлом, как мы, они были настоящими русскими людьми, для которых превыше всего была духовная суверенность русской земли, ее право на прямую связь со своим Богом. Они защищали свободную душу России - и с ними эта душа была убита. 

Вместе со старообрядцами была убита сама культура духовной суверенности, само понятие о том, что это такое. Заметим: собственно православие как религия, как культ при этом пострадало меньше всего - преследовали разномыслие в церкви, а уничтожили духовную самостоятельность вообще. После раскола русское сознание перестало быть сознанием свободного человека и превратилось в сознание раба, холопа, который не имеет права опираться на собственную мысль, на собственную веру: он должен был теперь смотреть в рот начальству и принимать за истину то, что прикажут. Мы до сих пор рабы, быдло - и этими рабскими архетипами активно пользуются те, кому удается захватить "начальствующую кафедру" (в нее сегодня превратилось телевидение). 

До раскола православие занимало нишу не просто религии, но интегральной философии, некоего пространства, в рамках которого самобытная православная мысль направлялась в любую сферу жизни, от метафизики до геополитики. Православие было целостным мировоззрением, задавало базовый набор принципов, на который опиралась способность суждения. С расколом эта цельность была разрушена, так как "раскольниками" стали как раз люди, больше всех обладавшие этой целостностью, воспринимавшие православие как базовую национальную философию, как внутренний принцип собственного мышления, а не как набор внешних сознанию догм и канонов. Именно недооформленность, зыбкость канона, общая неподконтрольность играли здесь ключевую роль, создавали необходимое пространство свободы. После тотальной канонизации и усиления догматизма, которым сопровождалась борьба с расколом, это пространство свободы было разрушено, а сфера живой православной мысли сократилось до маленького островка собственно религиозного мышления. До никоновской реформы у нас развивалась самобытная православная эсхатология и политическая философия - после раскола они развивались только у старообрядцев, а в официальном православии наступила духовная стагнация. После раскола духовная самобытность России свелась к религиозной самобытности, а все остальное, внерелигиозное пространство мышления осталось как бы вакантным. Эта вакантная ниша впоследствии была заполнена идейным потоком с Запада. 

Оттуда, со времен раскола, и начались все наши беды, потому что именно тогда родилось духовное холопство и было выкорчевано все, что ему противостоит. Русское общество, наиболее автохтонная, наиболее патриотичная и не конформная его часть, было лишено права на духовную самостоятельность. Русскому человеку сказали: "Ты - раб, ты - холоп, ты не имеешь права думать собственной головой, что хорошо и что плохо мы будем решать за тебя." Все остальное - это уже следствие: и звериное ужесточение крепостного права, и почти полное отречение образованного класса от всего родного, и последующий атеизм, материализм, нигилизм, террор, расцветшие махровым цветом еще в XIX веке. Уже тогда в книгу российской истории кровавыми буквами были вписаны все эти поветрия последующей поры, от коммунизма до либерального культа потребления. Схема во всех случаях одна и та же, - та, что впервые была опробована в вызвавшей раскол церковной реформе: из-за границы приходят какие-то "великие идеи", потом появляются "гении-экспериментаторы" и начинают проповедовать: "Бросьте все, забудьте все свое, отрекитесь от своего, перестаньте думать собственной головой, а вот возьмите это". И вот народ начинает жечь церкви и монастыри, резать друг друга, как в начале XX века, или толпами идет в бандиты и проститутки, как сегодня. Вот против чего боролись тогда старообрядцы. Они все это понимали, они знали, к чему ведет духовное холопство. Со всеми этими последующими ужасами и катастрофами и вступили тогда в неравный бой соловецкие монахи. Символично, что именно там, на месте разрушенных храмов и монастырей, впоследствии были построены концлагеря. 

Пока это холопство из головы не выбить, эта трехсотлетняя история будет повторяться без конца: над Россией все так же будут ставить эксперименты, все так же будут ее унижать и тиранить. Говорят о покаянии за жертвы террора, за разрушение церквей, - но каяться нужно не за следствия, а за причины. Каяться и отрекаться нужно от всего трехвекового духовного рабства, начиная от крепостного права и никоновских реформ и кончая сегодняшним помутнением ума. Придется переосмыслить не только советский и постсоветский, но и романовский период, период выродившейся дворянской культуры, когда труд и кровь русского народа обменивались на парижские шмотки. Отрекаться нужно от желания быть быдлом, рабом, скотом, который живет хозяйскими указаниями и ждет, пока ему бросят объедки. Слово "покаяние" тут является не совсем подходящим - требуется не просто "покаяние", а православный аналог джихада, священной войны за свою веру, за право быть самими собой. Эта война не государственная, ее не показывают по телевизору, но личная, касающаяся каждого, кто не только "зритель". Здесь требуется не цензура, не внешний запрет, не железный занавес, а именно рождение внутреннего духовного суверенитета. Вместо того, чтобы по приказу начальства судорожно огораживаться от "всего чужого" (что также глупо, как и хватать его без разбору), надо разбросать камни, завалившие собственный источник живой воды. 

У нынешних всеобщих поисков "национальной идеи" сам подход сомнительный, потому что никакая нация еще не строилась вокруг кем-то изобретенной "национальной идеи". Национальная идея возникает у всей нации, и естественным, спонтанным образом - когда у людей есть воля к суверенности и самобытности. Сегодня не кабинетные идеи нужны, а воля, решимость, духовная самостоятельность, готовность самим решать, что хорошо, а что плохо. Тогда появится и подходящая для всех идея - или вообще как-нибудь без "идеи" обойдется. Сначала каждому нужно самому отстоять свою духовную суверенность, доказать, что ты не из стада скота, послушно жующего официозную жвачку, а человек, обладающий собственной верой и волей. Боязно, неуютно? А староверы не боялись сжигать себя в скитах за свое право на этот выбор. Вот когда придет это чувство, что лучше самому себя сжечь, чем покориться духовному холопству, тогда и можно будет говорить о настоящем возрождении России.