Приведенные цитаты, полученные методом распределенного контент-прогноза, у многих вызовут недоверчивую усмешку. Правило хорошего тона на сегодняшний день — исповедовать скорее кастрированный патриотизм, а во вторгшейся в молодежную культуру сексуальности видеть не союзника, а врага, что-то вроде «пятой колонны». Барьер поколений для старших патриотов часто оказывается непреодолимым. Свои личные комплексы и идиосинкразии они возводят в ранг фундаментальных свойств русской души. Многие из них не способны отличить «тлетворное влияние Запада» от некоторой специфичности молодого поколения, связанной просто с его молодостью и атмосферой эпохи. Они набрасываются на молодежную культуру, одежду, эротизм, на компьютерные игры и Интернет. Но самый больной вопрос наших почвенников — сексуальная мораль. Синонимом патриотизма и приверженности русским традициям навязчиво объявляется ханжество и жесткий антиэротизм. При этом даже не делают различия между вполне невинной свободой отношений в этой области, присущей нашему времени, и разнообразными сексуальными извращениями, — все валится в одну кучу. По общему мнению, нашим русским предкам было свойственно сверхъестественное целомудрие в этой сфере. С этих позиций бичуется и клеймится как «антирусская» сексуальная революция и вся вообще молодежная культура, пронизанная эротикой. 

Сведения о пуританстве наших предков сильно преувеличены. В смысле повседневной жизни и быта Россия традиционно была самой свободной и самой терпимой страной в мире. Что касается молодежи добрачного возраста, то русским крестьянским традициям вплоть до второй половины XIX века соответствовала как раз максимальная степень свободы, — и не только за Уралом, но и в коренных русских областях. Более того, во многих чисто русских регионах существовали вполне традиционные формы молодежного коллективного (1) секса («гаски» и т.п.), в которых участвовала вся половозрелая добрачная молодежь деревни. Для этого в каждой деревне имелись специальные помещения, в которых молодежь занималась этим долгими зимними вечерами, и вообще «оттягивалась» и «клубилась», выражаясь современным языком. В ряде мест эти обычаи просуществовали до начала XX века и были зафиксированы этнографами (2).

Сексуальная свобода в русской деревне прекрасно сосуществовала с ударным трудом, патриотизмом и православием. Православие тогда было менее ханжеским, оно хотя и боролось с пережитками языческих верований, но на эти безобидные бытовые обычаи смотрело сквозь пальцы. Жесткий морализм начал распространяться на Руси только с эпохи Ивана Грозного, когда народное государство стали заменять на деспотическую тиранию, а народ — превращать в стадо рабов. А наиболее радикальные изменения произошли с XVIII-XIX века, когда исконная культура разрушалась и повсюду навязывались западные стандарты. Тогда в нашу культуру и вошла модель жестких сексуальных табу, апофеозом которой стало раздельное обучение мальчиков и девочек в царских гимназиях и сталинских школах (3).

Кстати, для западной культуры это жесткое пуританство тоже не является исконным — это плод буржуазной революции, следствие общей тенденции западного рацио подчинять и контролировать реальность во всех ее проявлениях (4). Наши почвенники, поддерживая эту пуританскую позицию, являются, таким образом, прямыми агентами буржуазной рациональности и послушными проводниками западной духовной агрессии. От проводников западного блядства они отличаются не сутью, а только сдвигом по фазе: в то время как сам западный рацио в области сексуальной морали уже сменил «–» на «+», они так и остались в фазе «–». Чем бы сексуальная революция ни являлась для Запада, для России она — шанс освободиться от западного диктата и вернуться к собственным истокам. Именно это, а не моральный сталинизм, следует называть «возрождением исконной нравственности».

С любой точки зрения, нападки на молодежную сексуальность — дело глупое и неблагодарное. Так вы никогда не завоюете молодежь на сторону патриотизма, а только отпугнете ее и выставите себя идиотами. Блядство, которое идет к нам вместе с западным масскультом, надо не вытеснять вообще из культуры (это невозможно), а перехватить инициативу, перекрасить его в патриотические цвета. Решающая победа наступит тогда, когда обескураженные западники начнут обвинять патриотов в бездуховности, антикультурности и блядстве, а на своих тусовках будут находить только стариков и старушек.

Называйте этот подход «блядским», как хотите, — важно понять, что бороться на равных с блядским западничеством может только такой же блядский патриотизм. Если эту нишу не заполнить, в нашей обороне всегда будет пробел, открытое окно для западного влияния. Эта идея давно уже витает в воздухе, кое-что в этом плане сумели уловить, например, Жириновский, Лимонов и Бабурин. Не чужда эта идея и некоторым группам почвенной интеллигенции, — взять хотя бы серию фильмов «Любить по-русски». Идея-то правильная, но вот исполнение не выдерживает никакой критики: фильм снят стариками для стариков, а у нашего поколения все это вызывает только приступ тошноты. Им бы поучиться у Майкла Нинна, как нужно снимать такие фильмы.

Человеку, который сумеет разработать убедительную эстетику молодежного «блядского патриотизма», нужно будет при жизни поставить памятник рядом с Лениным и Петром I во всех российских городах, потому что этим он сделает для России больше, чем Курчатов и Королев вместе взятые. Вот о чем сегодня должна болеть голова у патриотически настроенных художников, музыкантов, кинематографистов. Воспевать милитаризм и державность сумеет любой осел — а вы попробуйте скрестить патриотизм с самыми глубокими, самыми интимными желаниями человеческой души. Пока патриотический подъем развертывается в модусе кастрации и застегнутости на все пуговицы, никаких особых успехов ожидать не приходится. Это просто обряжание покойника: о нем говорят «только хорошее», умывают, одевают в строгий чистый пиджак. Для продолжения жизни требуется совсем другое: направить в русло русской идеи энергию оргазма, энергию свободы и раскрепощенности. Тогда мы станем непобедимы, тогда не мы, а они начнут бояться нашего масскульта и прикрываться железными занавесами.

1) Не путать с групповым.

2) Подробную библиографию можно найти в работе Ю.И. Семенов. Пережитки первобытных форм отношений полов в обычаях русских крестьян XIX — начала XX в. // Этнографическое обозрение, 1, 1996. С. 32-48.

3) Между тем, еще в XVIII веке даже в общественных банях мужчины и женщины находились вместе. Этот народный обычай отменила только немка Екатерина II, параллельно с ужесточением крепостного права. Совместные бани ею были истолкованы как распутство, что, по представлениям того времени, являлось привилегией дворянского сословия.

4) Эволюция западного отношения к сексу детально проанализирована в трехтомнике Мишеля Фуко «История сексуальности».