В апокрифическом Евангелии от Филиппа об этом говорится так: "Свет и тьма, жизнь и смерть, правое и левое - братья друг другу. Их нельзя отделить друг от друга. Поэтому и хорошие - не хороши, и плохие - не плохи, и жизнь - не жизнь, и смерть - не смерть. Поэтому каждый будет раздвоен в своей основе от начала. Но те, кто выше мира, - цельные, вечные".

"Цельность" ("единство") и "вечность" - это качества, присущие только надкосмическим Принципам реальности, в которых интегрируется все то, что в космосе явлено как двойственное и ограниченное по длительности. Однако, даже это "вечное единство" с точки зрения Традиции еще далеко не тождественно Абсолюту. В Принципе Нереального Абсолюта выражена идея бесконечности, тогда как даже вечные Принципы реальности (например, Принципы бытия или небытия) все же небесконечны, поскольку ограничены друг другом. Ограничена и столь же принципиальная идея единства, синтеза - тем, что она НЕ включает в себя понятие неединства.

Абсолютизация же идеи "вечного единства" неминуемо влечет за собой ее контр-традиционное превращение из ступени на пути к Абсолюту в некую "середину", в которой все проявленные двойственности погашаются, чтобы затем вновь инерциально воспроизводиться без выхода в качественно иное состояние. В этом же Евангелии далее сказано: "Или в мире, или в воскресении, или в местах середины - да не оказаться мне в них! В этом мире есть и хорошее, есть и плохое. То, что в нем хорошее, - не хорошее, и то, что в нем плохое, - не плохое. Но есть плохое за этим миром, что воистину плохо, что называют серединой."

В традиционно понятом Принципе "вечного единства" интегрируются не усредняемые виды двойственности, но, напротив, предельно радикализованные. Однако, контр-традиция извращает этот Принцип именно за счет усреднения всякой двойственности, что препятствует дальнейшему метафизическому пути и обращает его "вспять" - к неопределенному количеству повторений одних и тех же видов "света и тьмы, жизни и смерти, правого и левого, хорошего и плохого" и т.д. Иными словами, само единство (unite) таким образом превращается в свою метафизическую пародию - единообразие (uniformite). Отметим, что о "бесконечности" (даже в гегелевской трактовке - "дурной бесконечности") здесь говорить все же нельзя - этот однообразный инерциальный поток с неизбежностью конечен, как конечна длительность направляющего его "Арлекина" - некой субтильной, психической реальности, подменяющей собой в плотном мире на стадии контр-традиции нормативное влияние высшего, духовного, интеллектуального уровня. Природа Арлекина, принадлежащего среднему, тонкому миру, как раз и состоит в постоянном избегании всех радикальных явлений духовно-интеллектуального и плотно-телесного порядка вместо традиционной coincidentia oppositorum, совпадения противоположностей. И слова Апокалипсиса характеризуют именно эту инверсию: "знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих." Вследствие же торжества этой "теплой" посредственности "человеческие глаза не выдерживают ни солнца, ни совокупления, ни трупа, ни темноты", как образно заметил тонкий ценитель всего "предельного" и "радикального" Жорж Батай.

Но каким же может быть это совпадение противоположностей, чтобы оно не переходило в их "теплое" усреднение? В индуистской традиции для обозначения этого состояния существует специальный термин - адвайта (недвойственность). Он означает такое "сочетание крайностей", в котором уже исчезает сам их дуализм, не обращаясь, однако, при этом и во всегда ограниченное единство. И в этой недвойственности рождается нечто, условно говоря, третье - уже качественно Иное по отношению ко всему количеству известных двойственных форм. Это вполне соответствует четкому различию между инициатическим духовным рождением и инерциальным потоком сугубо природных рождений и смертей. И потому понятие адвайты применяется даже для характеристики самого Абсолюта, Абсолютно Иного - только осмысленное сквозь идею ниргуны (бескачественности), - поскольку Абсолют пребывает заведомо по ту сторону всех реальных качеств.

Итак, если Традиция всегда стремится не просто к синтезу или единству всех видов космической двойственности, но - к дальнейшему "раскрыванию" этого синтеза в состояние адвайты, радикализующей любой дуализм и понуждающей его к переходу в иное качество, - то контр-традиция способна лишь принимать за "абсолют" либо саму двойственность, либо - ее синтетическое объединение, уравновешивание и усреднение. В этом состоит еще один критерий их отличия. Однако, инверсия в современном мире зашла уже настолько далеко, что расхожим стало такое, совершенно контр-традиционное представление: мол, Бог и воплощает в себе не что иное, как идею "вечного единства", а все, что "превышает" ее - это "от лукавого". И потому здесь следовало бы недвусмысленно напомнить, что Бог, согласно всем полноценным традиционным доктринам, не ограничен понятием вечности. Вечными могут быть только адские муки.